Алексей Доронин - Сорок дней спустя [litres]
Сидящие за столом переглянулись.
– К стенке бы их, – подал голос Дэн. – Герои, сука… Моральный дух подрывают. Передатчик мощный, шпарят, поди, на полстраны. Сколько людей петлю затянут или мозги себе вышибут.
– Да уж, – кивнул Богданов, подперев голову руками. – Но мы не такие, верно? Нам от этого мессиджа одна польза. Без него мы не смогли бы правильно оценить ситуацию.
– А что-нибудь кроме списка там есть? – спросил Макс, его замок[15] и второй человек в ячейке, единственный из всех с боевым опытом.
– Обычная шняга про поведение в зонах заражения. Мол, если вы живете в пределах пятидесяти кэмэ от одного из этих городов, избегайте попадания осадков на кожу, обеззараживайте воду, не жрите продукты, на которые могла попасть радиоактивная пыль. А если ближе, то завернитесь в чистую простыню и ползите на кладбище. И прочие полезные вещи, которые мы и без них знаем. Под конец трогательный призыв не терять надежду. Вот ему мы последуем.
– И что будем делать?
– Снимать штаны и бегать, ёкарный бабай, – фыркнул Богданов. – Что тут думать? Брать почту, телеграф и телефон, пока дают. Все ведь в курсе, рядом с райцентром склад фирмы «Сибагропром». Той самой, которой пол-Алтая принадлежит. Если не будем хавальником щелкать, можем успеть раньше местных. А потом ищи ветра в поле. Про нас ни одна собака не знает. Как партизаны – укусим и отступим.
Все притихли, и в комнате опять повисла долгая тишина. Одно дело – бить себя кулаком в грудь, мол, я такой герой, что круче меня только яйца, и совсем другое – идти на реальное дело, которое в прежней жизни классифицировалось по статье 162 УК – «разбой». Если группой лиц и с применением оружия – до десяти лет.
– Молчание – знак согласия, – подытожил Владимир. – Ну, со стратегией определились. Какие предложения по тактике, камераден? – Они называли друг друга на немецкий манер.
Приподнялся Леня Никольский, их штатный автомеханик:
– Вован, я, конечно, тебя уважаю, но, может, не так резко? Жратвы и так полно. – Он тщательно подбирал слова. – Зачем под монастырь себя подводить? Посидели бы пока на тушняке, а там видно будет. У нас одних консервов месяцев на шесть.
Вот и первое разногласие. А от него до конфликта и раскола недалеко.
Да, выбор стратегии не так прост, как говорил Богданов. У ядерного апокалипсиса своя специфика. Если б это был «обычный» катаклизм вроде иностранной оккупации, иссякания нефти или глобального экономического краха, люди расползались бы из городов медленно – после того, как вынесли бы все из складов и магазинов.
Ядерная война вносит коррективы в этот сценарий. По понятным причинам беженцев будет меньше и идти им придется в основном пешком. Зато бежать они будут как ошпаренные. Страх перед радиацией погонит их прочь, и неизвестно, на каком расстоянии от города они остановятся. Тем более возвращаться некуда – позади выжженная земля. Кроме того, этот сценарий содержит еще несколько неизвестных моментов. Неясно, как обстоят дела с воинскими частями, насколько они пострадали и кому подчиняются. При сохранении тяжелого вооружения они первые кандидаты на лучший кусок пирога. Неясно, насколько эффективно будут работать спасатели. Будут ли лагеря беженцев, сколько народу они примут и как долго смогут кормить? И все же Владимир верил своему чутью.
– Шесть месяцев – не вся жизнь, – холодно произнес он. – Мы что, когда устраивали запас, думали, что через полгода утрясется? А вот хрен, господа. Волка ноги кормят. Можно было запасти еды и больше. И ждать, пока в муке заведутся жучки, а масло распадется на фракции. Постоянная ротация такого количества жрачки – дело трудное, задолбаешься туда-сюда возить, да и морда треснет жрать. Больше чем на год мы все равно бы не закупились. Но дело даже не в этом.
– А в чем, Володя? – не унимался спорщик.
– Нельзя сейчас сидеть на жопе, пока все валяется под ногами. Пока в свободном доступе вещи, за которые через пару дней будут драться зубами. Это не только хавка. Это горючка, инструменты, патроны… Скоро наши соседи просекут ситуацию и сами все прихватизируют. Если сейчас подгребем все ценное под себя, то тем самым сделаем хороший задел на будущее. И они к нам батраками пойдут. Иначе – мы к ним, когда все сожрем.
Теперь его слушали иначе. Все-таки лидер должен уметь не только стучать кулаком по столу. В мирной обстановке полезнее обосновать свою точку зрения так, чтоб дошло до самых твердолобых.
– Вы со мной? – обратился он к тесному кружку соратников.
«Сообщников», – подумалось ему.
– С тобой, Ариец. – Это был его старый сетевой ник.
– Куда ты, туда и мы.
Вроде бы его поддержали все. Кто-то с большей охотой, кто-то с меньшей, он понял это по глазам. Это пока еще не оппозиция, но расслабляться нельзя.
– Тогда последнее, – чуть помедлив, добавил Богданов. – С демократией пора завязывать. Или даете мне полномочия, или разбегаемся по своим норам. Иначе начнется разброд и шатание и, как итог, все сдохнем. Я сказал.
– Тебе что, как Грозному, царский титул нужен? – пробасил Макс. – Да никто не возражает, великий кормчий. Это ж ты всю кашу заварил. Да и коней на переправе не меняют.
Видя, что Владимир напрягся, его «правая рука» добавил серьезнее, без иронии – над командиром в боевой обстановке не стебутся:
– Ты начальник. Ну-ка подняли руки, кто «за», камераден. Без шуток, мля… Все, единогласно. Командуй.
Тратить время на разграничение полномочий не имело смысла. Каждый и так знал свои функции. В группе действовал принцип «от каждого по способностям». Тут не было лишних людей и каждый дополнял своими талантами других, как в хорошей команде RPG-приключенцев. В их маленькой общине был врач скорой помощи, инженер-строитель, товаровед, автомеханик, агроном по вузовской специальности, бывший токарь-металлист и мужик, служивший по контракту сапером. Даже те, у кого профессии были сугубо мирные – вроде журналиста или менеджера по продажам, – обладали познаниями в деле выживания, подкрепленными практикой походов и стрельбы в тире.
– Итак, типа брифинг. – Богданову не пришлось объяснять по-чапаевски, на картошках, в комнате висела подробная карта области. – Вот диспозиция. В пределах досягаемости овощехранилище, продуктовая база, заправка, больница и несколько сельмагов. План такой…
* * *Детище Владимира выросло из обычных неформальных посиделок. Сначала это была тусовка по интересам, объединявшая два десятка мужиков средних лет с общими взглядами на судьбу страны. Они верили, что в ближайшие несколько лет их родная Рашка, а может, и весь земной шар (который они, впрочем, видали в гробу), накроется медным тазом и большинство граждан, не предпринимающих никаких телодвижений, сдохнут. У этого потенциального события было два символических названия: БЖ и ЗП – Большая Жопа и Зверь Песец. Программой-минимум было выжить. Попить кровушки оккупантов тоже хотелось, но так, чтоб не ставить под угрозу задачу номер один.
Постепенно они выработали свой устав, обросли материальной базой, в их рядах появились собственные сленг и фольклор. Сплочены они были не хуже заправской банды. Вначале предлагались разные названия, вплоть до Сибирской народной армии. Но, следуя максиме «называй хоть горшком», остановились на кратком – Клуб. Так легче было дурить непосвященных, которые считали его чем-то вроде сообщества выживания. Как самоназвание бойцов прижилось импортное «сурвайвер»[16], чуть реже употреблялась русская калька с него – «выживальщик». Партизанами друг друга они называли только в ироническом ключе.
Идея сурвайверства, наверно, такая же древняя, как человеческая цивилизация. Корни его уходят в эсхатологическое мышление древних народов, а образы выживших после потопа фигурируют в мифах шумеров, которые старше Библии на два тысячелетия. И все же в современном виде движение сурвайверов возникло в США одновременно с ядерным оружием. Именно там в начале шестидесятых атомная паранойя, подогреваемая политиками и фантастами, достигла такого градуса, что население перестало верить в способность правительства и системы civil defense[17] защитить его. Население стало массово готовиться к ядерному апокалипсису.
Тогда же появились первые организации сурвайверов. Одноэтажная Америка массово строила бункеры – семейные и на двадцать – тридцать персон в складчину. Те, кто побогаче, разорялись на целые коттеджные поселки с убежищами под ними в малонаселенных местах.
Были и такие, которым одного выживания казалось мало, они планировали бороться с советской оккупацией: покупали русские разговорники и пособия по ведению партизанской войны, запасались оружием и готовились встретить десант «иванов» во всеоружии.
